Конгар-оол Ондар: – У нас в Тыве каждый пятый – горловик!
Досье Территории культурных событий
Конгар-оол (имя переводится как «колокольчик») Борисович ОНДАР родился в 1962 году в Тыве. Горловому пению научился еще в детстве от родного дяди.
В 1982-м окончил творческую мастерскую эстрадного искусства в Ленинграде по специальности «конферанс». В 1983-м был призван в армию, служил на Дальневосточном флоте, но вскоре вернулся на гражданку, так как при погрузке мешков с сахаром серьезно повредил шею. Окончил пединститут в Кызыле, работал в школе учителем русского языка и литературы.
С 1985 года выступает как исполнитель горлового пения, участвует в различных фестивалях, конкурсах, гастролирует — преимущественно на Западе. На его счету шесть записанных в США альбомов. В их записи участвовали «Кронос-квартет», Фрэнк Заппа, Микки Харт, Пол Пена. С 1992 года преподает горловое пение в Кызылском училище искусств. Из числа своих учеников создал группу «Апаш», получившую Гран-при на I Международном этническом фестивале «Саянское кольцо» (фестиваль проходил в 2003 году в Шушенском). Впоследствии стал постоянным членом жюри этого фестиваля. В последний раз он выходил на сцену этнофестиваля «Мир Сибири» в Шушенском этим летом, а днем, веселый, улыбающийся, гулял с малолетними детьми по стадиону…
За последние пять-семь лет, что мы ежегодно встречались в Красноярске, во время работы отборочного жюри и непосредственно на этнофестивале в Шушенском, он всегда был приветливым, жизнерадостным, солнечным человеком.
В память о светлом человеке, учителе и музыканте предлагаю первое интервью с Ондаром в красноярской прессе.
Геннадий Каледа, член экспертного совета фестиваля «Мир Сибири»
ххх
Сложно подыскать слова для исконного, нутряного, непонятно, от какой печенки-селезенки идущего, звука горлового пения. Впрочем, и Конгар-оол Ондар — мастер-виртуоз этого самого пения — так и не смог объяснить, как же все-таки возможны эти пленяющие, завораживающие, почти что гипнотические звуки.
— Конгар-оол, вы, я знаю, популярны во всем мире.
— Да. Я в Швеции был, в Финляндии был, в Голландии, в Америке. Там такие поклонники — фанаты аж! На концерт приходят — аншлаг! Автографы просят. Диски за какие хочешь деньги покупают. Я шесть дисков в Америке выпустил. Один из них — «Бэк Тыва Фьючер» — в 1999 году попал в хит-парад газеты «Нью-Йорк пост» «10 лучших дисков года»: Пол Маккартни на четвертом месте, а я на десятом!
— А в Красноярске выступаете в зальчике на сотню мест…
— В России никому ничего не надо! Никуда не приглашают: ни с концертами, ни записываться. Диски, если и продают, то маломало и пиратские. Обидно!
— Но хотя бы в Тыве вы — пророк в своем Отечестве! Вас ценят!
— Как сказать… Меня знают, уважают и чуть ли не за национальное достояние держат. В 92-м «народного хоомейжи» дали — звание, сравнимое с народным артистом в России, его в Тыве всего 15 человек имеют.
«Это в самом деле вещь замечательная: набирая в легкие сколько возможно воздуха, певчие гонят его усильно, не переводя духа, сквозь дыхательное горло и скважину его, или горловикку, и вы слышите ясный, чистый, звонкий свист с трелями и перекатами… грудной голос вторит этому свисту в то же время глухим, но довольно внятным басом». ВЛАДИМИР ДАЛЬ
Но в то же время я не получаю помощи от власти. Вот, к примеру, я десять с лишним лет в училище искусств преподаю. И все эти годы мечтаю поднять уровень училища — чтобы оно уже вузом считалось. Это же очень важно!
Дали бы одаренным мальчишкам возможность не в каком-то там училище, а в нормальном институте учиться. Но у нас такие чиновники сидят!.. Или еще — народные музыкальные инструменты. Нету в Тыве мастерских, где их можно заказать! He-ту! Парни деревяшку взяли, обстругали кое-как, сами, вручную, вышли на сцену — играют. Позор!
И сколько я ни просил: заложите деньги, закупите станки, откройте, наконец-таки, производство — Я в 1998 году сам избирался в парламент Тывы. Четыре года там депутатил. Думал, хоть как-то национальную культуру поддержу.
Потом плюнул, ушел из политики.
— Однако спеть для политиков вы не отказываетесь. Было дело — перед Борисом Ельциным выступали?
— О! Смешная история! В 94- м Ельцин приехал в Тыву. Сидит. Араку пьет — нашу водку национальную, молочную. Я пою. Вдруг он встает, подходит ко мне. «А ну-ка, — говорит, — показывай, что за инструмент во рту прячешь!». Я прям испугался. «Никакого, — отвечаю, — инструмента. Сам пою». — «А ну-ка еще раз!». Я спел. «Не верю! Еще!». Еще спел. «Теперь верю. Вот какие замечательные у нас таланты! А российское звание у них есть?» — «Нет». — «А в чем дело?!" И вскоре после этого мне дали звание заслуженного артиста РФ.
— Конгар-оол, может ли не тувинец овладеть горловым пением?
— Почему нет? Это все россказни, что у тувинцев горло как-то иначе устроено. У негров же нормальное горло, хоть они и рэп читают. Нашему пению и русские, и японцы, и американцы, и кто угодно учится. В прошлом году, к примеру, норвежцы приезжали — аппаратуры понавезли, записывали, переслушивали по сто раз, повторяли… У нас в Тыве, по статистике, каждый пятый — горловик. Мы — дети природы. И мы имитируем природные звуки: ветер гудит, речка журчит, зверь рычит — тувинец подражает. От этого звукоподражания горловое пение и идет. Это популяризация, пропаганда.
— А Далай-ламе тувинские песни понравились?
— А то! В октябрю 2003-го я участвовал в фестивале. „Будда- парк“ в Индии. В Нью-Дели есть парк. Раньше он ужас в каком состоянии находился: грязь, запустение. И Далай-лама XIV проявил инициативу: давайте-ка мы этот парк расчистим, уберем! И убрали! Провели что-то типа субботника, весь мусор вывезли и поставили посреди парка Будду — огромную статую. Далай-лама ее ос вятил, и парк назвали Будда-парк, он стал священным.
С тех пор десять лет прошло, теперь там фестивали проводятся: представители всех-всех-всех конфессий молятся вместе, музыканты выступают, артисты. С Далай-ламой я лично встречался. Меня как представителя страны с ним и познакомили. Он мне подарил кадак — это шарф такой особый. А я ему — фигурку из камня агальматолита: як и на яке сидит мальчик. Далай-лама обрадовался! Як — это ведь символ Тибета, самое чтимое животное, как в Тыве — лошадь».
— Кстати, о лошадях. Правда ли, что тувинец первую песню поет о родине, вторую — о матери, а все остальные о лошадях?
— Точно! У нас в народе говорят: «Нет лошади — нет жизни».
В старину кочевники слагали целые эпосы по 500–600 куплетов вроде: «Я 50 (или 60, 70) дней вдали от дома, я погоняю овец, я скучаю по родине…». И ритм — точь-в-точь как ритм езды на лошади. У нас на концертах некоторые слушатели даже раскачиваются в креслах, точно в седлах, — так на них музыка действует.
— А о любви, о женщинах вы что же, совсем не поете?
— Я ж вам говорю: нет лошади — нет жизни! Раз лошадь есть, значит, и жизнь есть, и любовь. Зачем петь? И так понятно!
— Я слышала, есть один стиль горлового пения, им минуты две попоешь — и вырвет, такое сильное напряжение для организма. Это так?
— Да ну! Опять выдумки! Мы часами так можем петь, всю ночь можем. Физическая нагрузка, конечно, есть. Поэтому не рекомендуется заниматься горловым пением детям или женщинам, говорят, у женщин может матка деформироваться… Но у нас и малыши по 5–6 лет, и женщины — все поют. Организм привыкает, тренируется, как у спортсменов.
— Знаю, что вы создали в Кызыле музей «Юрга-хоомей», посвященный горловому пению.
— Не музей — класс в училище оформил в виде юрты. Развесил по стенам музыкальные инструменты, портреты горловиков, одно, другое. Это мне как дом! В училище, в классе моем, красота, уют, а дома — так-сяк. Дома я почти не бываю.
— А как же семья?
— Семья есть! Я уже дедушка! В 37 лет стал дедом. Внуку уже 3 года, а папашке его — моему сыну то есть — 23. Это у меня от первого… ну не то что брака, а так… Влюбился я, короче, еще в школе — вот Чингиз и родился. Мне 18 лет было. Скороспелка!
— Чингиз — ваш единственный сын?
— Нет! Еще Монгэ-Байыр есть. Он на фортепиано играет и танцует хорошо.
— То есть двое детей?
— Ну да, двое. Сын и дочь.
— Еще и дочь?!
— Ага, еще дочь где-то есть!
— Что-то вы меня запутали…
— Я и сам (смеется) в своих детях давно запутался…
НАТАЛЬЯ СОЙНОВА
Фото: Геннадий Каледа (за 2012-13гг)