Радости Градского

Последний раз в Красноярске Александр Градский выступал почти двадцать лет назад. Как уверяют старожилы БКЗ, тогда он дал пять концертов. В то время он был супермодным певцом, да и цены на билеты были не сродни нынешним.

Несмотря на то что его песен нет в хит-парадах и он не «светится» на телеэкранах, Градский в особом представлении для однажды оценивших его творчество не нуждается. Он Мастер, он суперзвезда, свысока взирающий на трепыхания коллег по цеху. Ему принадлежит хлесткая, но верная по сути фраза: «Кроме меня, здесь вообще никто петь не умеет. Разве что Кобзон».

Об умении петь и своих текущих заботах Александр Борисович в эксклюзивном интервью «СГ».

— Говоря об умении петь, я имел в виду исполнителей современной музыки в той ещё стране. Впрочем, ситуация мало чем отличается и от сегодняшнего дня. Говоря об умении петь, я подразумевал владение голосом и мастерством. Второй, что ли, этап — это каков диапазон голоса и достаточно ли разнообразно мастерство. Это целый комплекс профессиональных качеств, который есть у меня и у него. Именно такой смысл я вкладывал в ту фразу.

— Как продвигается строительство собственного музыкального театра?

— Идет реконструкция здания в Москве. Этот зал будет насыщен хорошим звуком, светом, с необычной технологией сцены. Боюсь загадывать, но уже какая-то реальность ощущается. Надеюсь, за год отстроимся. Это наполняет меня чувством радости. Помимо этого занимаюсь записями да вот на гастроли выбираюсь.

— А как реализуется ваш проект записи оперы «Мастер и Маргарита»?

— Год назад я начал демонстрационную запись, где сам за всех пою. Для того, чтобы предлагать кому-то исполнить ту или иную партию, удобнее кроме клавира и нот давать некую демозапись, чтобы люди могли посмотреть, подходит им или нет.

— А это правда, что вы хотите привлечь к этой записи Дмитрия Хворостовского?

— Такие планы были, правда, давно, когда мы были с ним в довольно близких отношениях. Лет пятнадцать назад он приезжал ко мне домой, мы с ним общались. Идея записи такой оперы у меня созрела ещё лет тридцать назад. В один из моментов нашего общения я решил, что он сможет спеть одну из главных партий. Сейчас точно можно сказать, что он не будет работать над предлагавшейся партией, и не потому, что он отказался или я, просто поменялась концепция произведения. Мое видение «Мастера и Маргариты» несколько иное, чем в представлении общественности. Поскольку это опера, то любые фантазии допустимы. Это идея художника, который видит себя то светлым — Иешуа, то темным — Воландом, а в остальное время он сумасшедший, находящийся в клинике.

— Планируется постановка или только запись на диск?

— Почему стоит вопрос только о записи пластинки? Она сделана таким образом, что если её слушать как фонограмму, возникает определенный фантазийный ряд. Я это проверял на своих друзьях и знакомых. Они в один голос говорят: давайте поставим, снимем кино. Это говорит о том, что у людей возникли фантазии, свои картинки. Вот этот эффект в момент прослушивания очень дорогого стоит. После этого эффекта не надо снимать кино, потому что это может оказаться гораздо хуже. И в этом есть приличная хитрость.

Театральный спектакль вообще утопия. Я не могу найти людей на запись пластинки. Откуда я их возьму?! Поющих по-русски сегодня практически нет, не существует певцов. Дело даже не в том, что кто-то будет петь бесплатно или за деньги. Их нет технически, и где их взять — я не знаю. Нет певцов, которые помимо умения певческого были бы органичны актерски.

Недавно встретился с одним хорошим артистом, мы знакомы с 80-х, но последние три года не виделись. Я предложил ему партию Каифы, небольшую, но очень важную. Он попробовал, прямо за столом, за рюмкой коньяка, сидя у меня дома, — очень здорово получилось. Из таких случайностей все и состоит.

Есть такая певица Нетребко, она мне очень нравится, но мое представление она восприняла без энтузиазма, потому что гастролирует по миру. При этом не факт, что, будучи великолепной певицей, она спела бы так, как я это слышу. А на записи надо уметь слушаться.

Меня слушалась и наша прима Пугачева: стояла, как школьница, на записи рок-оперы «Стадион» в 80-е годы и сделала, я считаю, блестящую работу. А вот ей самой, насколько я знаю, та работа не нравится, а мне кажется, она все очень здорово исполнила. Я привык, чтобы на записи мне повиновались. Этот год уйдет на поиски певцов и всякие импровизации, но через год буду рад познакомить вас со своей новой работой.

Геннадий Каледа