Живопись Игоря Гончарова

Игорь Гончаров, который представляет здесь свою живопись, молод. Он еще очень многое может сделать и сделать по-новому. Но оригинальные работы художника, без сомнения, отражают серьезность намерений автора, утверждающего свою индивидуальность, свой способ постижения жизни. Если заняться словесной расшифровкой картин Гончарова, то вполне можно сказать, что он постоянно обращается к метафоре хрупкости души в современном, жестком мире, мимолетности радости бытия и т. д. Но интереснее остановиться на живописных средствах, которые художник использует для выражения своего мироощущения.

Живопись Игоря Гончарова радует. Радует затейливая игра линий-то забавно упрощенных, то тревожно прихотливых, восхищают цветовые вариации — от сдержанно благородной гаммы до радужно мозаичной палитры. Но часто за подчеркнуто изысканной импровизацией цвета таится тревога одиночества, а за иронией сюжета — глубокие чувственные переживания героев. И это говорит в пользу художника, способного соединяя внешнюю декоративность со щемящей тревожной ноткой, вовлечь зрителя в свой фантастический и реальный мир. Для Игоря Гончарова характерна спонтанность творческого мышления, ориентация на подсознательное, что, впрочем, вовсе не исключает связи с действительностью.

В какой-то мере формированию оригинальной манеры Гончарова способствовали его разнообразные увлечения. Раскованность его художественной системы — результат счастливого сочетания сразу нескольких сфер творческой деятельности: учась в архитектурном институте в Екатеринбурге, он стал одним из основателей популярнейшей ныне группы «Наутилус Помпилиус», затем работал дизайнером, а после преподавал в школе искусств. Быть может, отсюда умение использовать ритмику линий, ощущение пульсации цвета, внутренняя динамика композиции, праздничная эффектность работ. Изобразительные средства и технические приемы в арсенале художника вполне современны, но то, что называют «вечными темами», его не миновало. Можно говорить даже о своеобразном наборе образов — знаков, переходящих из картины в картину, невольно подчеркивающих связь автора с этими темами (увядающий в старинной вазе букет, часы с размытым циферблатом, почти венецианский бокал, выступающее из темного фона старинное бюро, бесплотная фигура на песке, бесконечно длящееся объятие).

Несмотря на отвлеченность, заметно внимание художника к миру вещей — этих «осколков» бытия, из которых автор конструирует свой поэтический миф. Гончаров с заметным постоянством примеряет «вечное» к эксперименту сегодняшнего дня, наполняя динамические композиции поэтической лирикой. Хотя было бы неверно приписывать художнику избыточную многозначительность, многое в его работах можно объяснить интенсивным поиском формы. Это чувствуется в различных вариациях одной и той же темы (как, например, в натюрмортах или многочисленных графических этюдах).

Чтобы приблизиться к логике художника, нужно довериться ассоциациям, которые вызывают его картины: сочетания цвета, линий и эмоциональных нюансов. Игорь Гончаров обладает даром скрывать в живописи свои тайны, а возможность их разгадывать, с удивительной непосредственностью, представляет нам.