Гамлет Арутюнян — хирург с поэтической натурой

— Гамлет, совсем недавно, в августе, вы стали «Почетным гражданином Енисейска», примите наши поздравления и поясните, почему этого города, если, как минимум, четверть века вас знают как одного из ведущих хирургов-онкологов именно в Красноярске?

— Видимо, надо начать с того, что я родился и вырос в деревне Каргино, в 86 км. от Енисейска. Закончил восьмой класс в местной школе. В тот год моего отца перевели в Енисейск директором ГПТУ-13. Он перебрался в город весной, летом приводил в порядок новый дом, а осенью переехала вся семья. Обучения я продолжил в Енисейской школе № 1.

После деревянной одноэтажной школы, словно в храм попал: внешний вид старинного здания, и внутренняя архитектура сильно на меня воздействовала. До сих пор вспоминаю. И уровень преподавания был хорошим. В 1969 году я завершил обучение в школе № 1.

— Доводилось бывать в школе в последние годы?

— Чаще, бывая в городе и проходя мимо, останавливаюсь и с трепетом смотрю на школу. А в 2009 году, в актовом зале школы, проводил презентацию своей книги «Встревоженное небо». Дети стихи читали, старшеклассники пели песни на мои стихи. Было так душевно, прямо, до слез.

— Сразу определились с продолжением образования?

— Уже в десятом классе я всем говорил, что хочу стать хирургом. Хотя понимал, что надо ещё поступить. Слава Богу, процесс поступления прошел спокойно. Надо заметить, что парней тогда брали охотнее, чем девчонок. Потому что был план, после четвертого курса 50–60 парней отправляли в медакадемию в Томск, где они получили дипломы военных врачей.

В 1969 г. поступил на педиатрический факультет и после шести лет обучения стал детским хирургом. Первые пять лет работал в 20-й больнице, в 6-й детской поликлинике в Зеленой Роще. Подал документы в ординатуру по детской хирургии. Год отучился, а потом мои учителя по взрослой хирургии сказали, что есть полставки ассистента на кафедре хирургии. Профессор Александр Николаевич Орлов, он, к слову, поэзию очень любил, декламировал красиво, предложил идти с испытательным сроком на один год на кафедру взрослой хирургии. Для меня это была мечта — оперировать с маститыми хирургами. Еще, будучи студентом, я ходил на кафедру хирургических болезней на ул. Смоленская, 16. Надо сказать, что я был активным студентом, выступал на конференциях, был на виду и все профессора меня знали. После того, как ректор медицинского института Граков Б.С. дал добро, я написал заявление: прошу отчислить меня из ординатуры по семейным обстоятельствам.

— Как онколог вы стали формироваться уже на новом рабочем месте?

— Именно так. Кафедра располагалась в двух местах Красноярска. Старенькая больница на ул. Вейбаумана, 15 (сейчас ее закрыли) и на ул. Горького, 27. Там, в бывшем архиерейском доме, находился городской онкодиспансер. Начались насыщенные и интересные для меня рабочие будни.

— В ординатуру то вернулись?

— Работа увлекла, и какое-то время было не до этого. Позже, на энтузиазме, взялся за кандидатскую. Защитил ее в Томске в 1989 году, в институте онкологии. Потом замахнулся на докторскую, защитил ее в 2003 году в Российском центре хирургии. Обе диссертации посвящены хирургическому лечению рака желудка, то есть они практические. Докторскую диссертацию делал по новым методикам хирургического лечения, мы и сами учились и других учили. Клиника работала и сейчас работает по этим технологиям. И все коллеги знали, что Арутюнян — это расширенная лимфодектомия при раке желудка. В основу докторской были положены только красноярские данные, результаты лечения. А все это — дополнительно спасенные жизни. Так, что спасибо моим учителям.

— Вы имеете в виду уже наставников по медицине?

— Мне повезло учиться у замечательных специалистов. По кандидатской диссертации моими учителями были Альберт Иванович Крыжановский и Александр Николаевич Орлов, по докторской — Александр Федорович Черноусов, академик, мировая величина в хирургии.

Был такой случай в моей практике. У одной женщины была грыжа пищеводного отверстия диафрагмы. Между пищеводом и желудком есть такой клапан, он пульсирует. Если вы что-то скушали, он закрывается, чтобы соляная кислота не попадала в пищевод. У нее это отверстие было большим, и клапан не работал. Дошло до того, что она спала сидя в кресле, чтобы заброса не было. Стояла непростая задача: кому из хирургов доверить эту больную? И я ее направил в Москву, к Черноусову. По возвращению, по просьбе Александра Федоровича, я проверил ее на рентгене. Дали ей выпить бария, он попал в желудок, и рентгенолог перевернул ее на аппарате на 360 градусов. Сделали снимок. Смотрим, все четко, ни капли бария назад не прошло. Это говорит о качестве работы хирурга. Для этой женщины началась новая жизнь. Такие случаи впечатляют.

— Когда вы начинали работать в бывшем архиерейском доме, имя Войно-Ясенецкого было на слуху в городе?

— Тогда это имя громко не звучало. Очерки по гнойной хирургии, за которые он получил Сталинскую премию, были написаны им в Б-Мурте, когда он был там в ссылке. Я видел эту больницу и операционную. Потом его привлекли к руководству красноярским военным гарнизонным госпиталем, так как раненые поступали, а у него был огромный опыт в гнойной хирургии. Его очерки — классический труд. Он сравним с трудами Николая Пирогова, Сергея Федорова по желчекаменной болезни, Сергея Юдина — «Этюды желудочной хирургии». Это такие книги, которые хочется перечитывать, настолько они наполнены.

Он свою славу заработал не в Крыму, где провел остаток жизни, а в ссылках в нашем крае, и стал любим народом. Я читал его воспоминания, которые он, будучи ослепшим, надиктовал своему сыну перед смертью. Там немало эпизодов, которые мне врезались в память.

В Туруханске, когда он заканчивал рабочий день, его встречала лошадь с санями застеленными ковром. Его везли в монастырь, где он проводил службу. Однажды его вызвал оперуполномоченный и спросил: — По какому праву вам подают сани да ещё с ковром? — Да, я не знаю, я никого ни о чем не просил. А он же ссыльный. А это было уважение людей к врачу. Его в каждой деревне по Енисейскому тракту ждали больные. Он оперировал, где позволяли условия, и конвойные закрывали на это глаза. Народную любовь он завоевал в Сибири.

Вот ещё эпизод всплыл. У Войно-Ясенецкого была операционная сестра, которую он нередко поругивал во время операций: не тот инструмент подала и т. п. Так случилось, что у него заболела жена и вскоре умерла. Он остался с детьми и думал, как ему с ними быть. Снится ему сон. Голос ему сказал: — Когда проснешься, иди к сестре и попроси ее стать матерью твоих детей. Когда проснулся, ему стало стыдно, что он ее ругал, но как человек верующий, раз голос ему сказал, он пошел к ней, извинился и рассказал про сон. Она, молча, собралась, и перешла к нему в дом. И детей его подняла, так как он много работал или находился в длительных ссылках.

Или такой случай. По весне, в районе Ярцево, огромная трещина образовалась в Енисее. Возчик остановил сани и говорит: вряд ли лошадь сможет перепрыгнуть трещину. Войно-Ясенецкий подошел, помолился, перекрестил трещину и сел в сани. Лошадь разогналась и перепрыгнула. Он вполне заслуженно причислен к лику святых.

— Работая в здании архиерейского дома, не чувствовали особый трепет в душе?

— Улавливал что-то такое особенное. Скажу честно, вначале мне туда на работу ездить было страшно. Я понимал, что с одной стороны обреченные люди, мало излечимая болезнь, а с другой — наполнялся духовностью, от меня люди ждут помощи, и я не имею права лить слезы, нужно думать о больных. Постепенно мозги перестроились в нужную сторону, мне стало легче в психологическом плане и выхаживать больных стало легче.

— Перед операцией, особенно в архиерейском доме, обращались к божьей помощи?

— Сколько угодно. Раньше кроме рентгена ничего не было, УЗИ позже появилось, просто нас хорошо учили клинической симптоматике: диагнозы ставились по рентгену и анализам крови. Это сейчас столько наворотов и то, порой, не сразу могут диагноз поставить. Много было случаев, когда больному поздно предлагать операцию, но вроде шанс все же есть. Объясняешь и рискуешь. Например, опухоль на рентгене показалась небольшой, а на самом деле оказалась больше. И надо убрать не часть органа, а значительно больше. К сожалению, такие операции не всегда заканчиваются успешно, всякое бывает.

О сложности операций. Еще студентом сбегал с лекций и ассистировал Орлову, Гракову, Крыжановскому. Могу сравнивать. Технически уровень операций несопоставим. Хирургия значительно продвинулась. Раньше такие операции, как полное удаление желудка выполнялись крайне редко, вероятность осложнений и летального исхода была велика, а теперь такие операции на потоке и летальные исходы случаются крайне редко. Тут ещё такой нюанс. Мало человека прооперировать, его надо ещё и выходить после операции. И тут данные опять же несопоставимы.

Допустим, онкологическая ситуация в животе такова, что необходима операция. Пищевод удаляется и делается искусственный пищевод из большой кривизны желудка. Человек выходит из больницы и питается, а прежде ему на шее и животе две трубки выводили. Через одну трубочку слюна отходила, через другую он питался. Такого больного готовили к будущей большой операции на пищеводе. Обширная резекция печени сейчас на потоке, раньше этого не было. Одним из авторов этих методик является мой учитель Александр Федорович Черноусов, сейчас они внедряются по всей стране.

— Я так понимаю, что если красноярские хирурги-онкологи и не впереди России всей, то…

-То где-то рядом! Я же 20 лет работал заместителем главного врача по хирургии в Красноярском краевом онкодиспансере, за это время было внедрено множество новых методик, в том числе при моем активном участии. Мы ездили учиться в другие клиники, к нам приезжали коллеги на учебу. Шаг за шагом мы двигались вперед. И уже много лет выполняем в Красноярске сложнейшие операции.

Если в нашу реанимацию зайдет любой профессор из России или зарубежья и посмотрит, какие там лежат больные, то отметит уровень хирургического лечения. Достойный уровень, европейский уровень!

Вместе с тем, развиваются не только комбинированные, но и органосохранные операции. Когда я начинал работать, при раке почки ее целиком удаляли. Сейчас в большинстве случаев резекция почки выполняется и она сохраняется. А почему? Повсеместное применение УЗИ позволяет выявлять маленькие опухоли на почке и ее можно сохранить. Движение по ранней диагностике рака велико, но должен сказать, что и заболеваемость возросла (в настоящее время — где-то 400 человек на 100 тысяч населения).

Одна из причин — налаженная статистика. Например, где-то в районе умер человек, у него был рак кожи, но умер он от инфаркта, а пишут, что умер от рака кожи. Есть правильная статистика, и есть неправильная. Сейчас данные упорядочиваются. Конечно, не стоит сбрасывать со счетов экологический фактор.

— Да, онкология — болезнь избирательная, одних берет, других нет, даже в одной семье…

— Да, бывают такие случаи. Все-таки это заболевание приобретенное. Имунногистахимия развивается, антитела смотрим. Для рака молочной железы выявили группы риска женщин. Выделили два гена: BRS 1 и BRS 2. Отслеживается ситуация по раку молочной железы по женской линии. Если таких случаев много, то риск заболеть раком, скажем, у внучки велик, поэтому необходим постоянный контроль.

Всем известен случай. Актрисе Анжделине Джоли удалили ткань молочной железы с обоих сторон, а кожа, сосочковый комплекс сохранился, внутрь вставили имплант и она от такого заболевания уйдет, потому что вся железистая ткань удалена. Эта технология отработана на Западе. С пуском новых корпусов краевого клинического онкологического диспансера им. А. Крыжановского, с новейшим оборудованием, такие операции стали осуществляться и у нас. Пока идет процесс становления таких операций.

-Как известно, закончен первый этап пуска диспансера, что будет далее?

— В первой очереди был запуск трех корпусов: приемно-административный, палатный и лечебно-диагностический, где современные операционные и лаборатории. Заканчивается строительство второй очереди. Будет проведена модернизация радиологического корпуса с установлением новых аппаратов для облучения. Третья очередь — это 2015—2016 гг. Строительство пансионата для приезжих с территорий, новая поликлиника на 600 посещений в смену и еще один лечебный корпус, куда будут переселены радиологическое и химиотерапевтическое отделения, два хирургических отделения, которые пока остаются на ул. Московская, 30. Вот тогда это будет целый комплекс с зеленой зоной и православным храмом.

Я сам с содроганием вспоминаю то время, когда пациенты приходили в старое обшарпанное здание (Смоленская, 16), в стенах которого психологическая атмосфера больного скорее сгущалась: ну кто здесь тебе поможет? С вводом новых корпусов, с развитием науки и повышением мастерства хирургов и других лечащих врачей, чувства обреченности уже не возникнет. Все это работает. Это здорово!

— Что говорит правильная статистика по результатам проведенных операций в краевом центре, хотя бы в общих чертах?

— Мы отслеживаем послеоперационную летальность. У нас она невысокая, если брать в среднем по стране. Отслеживаем догодичную летальность, а также трех и пятилетнею выживаемость. Смотрим, насколько дольше живет человек после операции. Такой анализ делается ежегодно. Онкологи стремятся улучшить показатели ранней диагностики рака 1 и 2 стадии. Стараемся, кстати, делать это с помощью СМИ, чтобы люди не боялись приходить на профилактическую диагностику. Как бывает, обнаружил человек у себя подозрительную опухоль и ходит с ней, не спешит к врачу. Спрашиваешь: почему сразу не обратился? Отвечает: — Так она меня не беспокоит… А в таких случаях и не бывает болей явных и температуры высокой. Надо менять менталитет людей, чтобы не боялись делать первый шаг. Учтите, 60 процентов опухолей располагаются на поверхности тела, остальные — внутри. Когда оперативно выявлена опухоль на теле, можно быстро поставить диагноз и приступить к лечению. Вот, где у нас резервы.

— Не могу не спросить вас про отношение к строительству под Красноярском ферросплавного завода?

— Как и каждый нормальный житель города обдумывал эту ситуацию. Как онколог, я понимаю, что увеличится количество выбросов, повысится загрязненность окружающих завод территорий, а все это бомба замедленного действия. Мой голос вливается в ряды тех, кто против яд-завода.

— Много лет, чуть ли не каждый день, на операционном столе вы вспарываете желудок или другие внутренние органы человека. Это не накладывает отпечаток, глаза не смотрят на больного, как рентген, насквозь?

— Нет (смеется — авт.). Я вижу человека таким, какой он передо мной. Если и думаю о пациенте, которого оперировал то о том, как шовчики наложены, как они срастутся. Молюсь, если хотите, о том, чтобы не было осложнений. А так никаких параллелей нет. Мне интересен именно сам человек, каким я его вижу, а если это больной то, прежде всего, хочется ему помочь.

— В каком возрасте начали стихи слагать?

— С юности, в Каргино ещё. Во время операций, разумеется, не до стихосложений. Я не хотел бы быть среди поэтов хирургом, и хирургом среди поэтов. Когда переступаю порог больницы, думаю только о судьбе пациентов. В зрелом возрасте поэзия стала для меня отдушиной, такой форточкой в мир игры слов и звуков, что дает лично мне возможность переключить внимание после сложной операции. Как ни странно, о медицине у меня мало стихов, интересует жизнь со всеми её красками и судьба человека в целом. После перестройки произошла переоценка судьбы моих родителей, они были репрессированы по статье № 58, а потом реабилитированы. Появилась внутренняя потребность, и я написал стихи, посвященные их доле. Интересна мне природа и женщины, как божии создания!

— О, да, в мире всего-то мужчина и женщина, а сколько между ними противоречий, историй, драм…

— Согласен. Все из-за женщин, ну, или почти все. За тысячи лет ничего не изменилось. Признаюсь, что мне очень нравятся сибирячки. Давно не сомневаюсь, что сибирские женщины самые красивые. Идешь летом по улице и любуешься. Много красивых женщин это просто замечательно для мужчины-поэта (смеется -авт.).

-Гамлет, вернемся в родные пенаты. Как вы были связаны с Енисейском все эти годы?

— Я же пуповиной связан с теми местами, где родился и вырос. Меня там многие знают, и я многих енисейцев знаю. Когда младший брат Владимир заведовал хирургическим отделением Центральной районной больницы г. Енисейска, я частенько приезжал, помогал выполнять онкологические операции. Бывает, что человек не может или не хочет ехать на лечение в краевой центр, я приезжал и делал операцию на месте. Я веду там консультативные приемы. Связь постоянная с городом. Более того, от краевого онкодиспансера, я являюсь куратором Енисейского и Северо-Енисейского районов. Как онколог, по приказу. Это не должность, но долг, за каждым онкологом закреплена определенная территория. И я много лет веду приемы больных в гг. Енисейске и Лесосибирске.

У северян заболеваемость онкологией ниже, чем в целом по жителям края, да их и меньше. Однако, сказывается фактор отдаленности.

— Перефразировав одну фразу можно сказать так: успешное лечение больных, дело рук самих больных. Я понимаю, с ваших слов, что онкология в крае под контролем. Завершая нашу беседу, не могу не полюбопытствовать у Почетного гражданина Енисейска: на Енисее рыбачили?

— А как же, с детских лет мы, пацанами, на удочку ершей, ельчиков, пескарей ловили, на червячка. Обычно с другом на реку ходил, и мы с ним соревновались, кто больше рыбешек поймает. Бывало, я больше натаскаю, бывало, он. Мама говорила: — Ну, зачем опять столько ершей наловил?! Однако эту рыбку жарила, и как вкусно получалось!

Геннадий Каледа

Фото автора